Мое заключительное представление, подумал он.

В качестве последней предосторожности перед тем, как вернуться к ним, он вынул аккумулятор из телефона, сделав его бесполезным.

Как он бледен, подумала Сиена, когда Феррис вернулся в купе и с тяжким вздохом сел на свое место.

– Как вы себя чувствуете? – спросила она с искренним беспокойством.

– Все в порядке. Спасибо.

Поскольку он явно не хотел углубляться в эту тему, Сиена перешла к делу.

– Мне нужен ваш телефон, если не возражаете. Я хочу еще поискать этого дожа. Может быть, удастся кое-что выяснить до того, как попадем в Сан-Марко.

– Ну разумеется. – Феррис вынул из кармана телефон и посмотрел на дисплей. – Ах, черт, разрядился, пока я говорил. Похоже, полностью. – Он взглянул на часы. – Венеция уже скоро. Придется подождать.

В восьми километрах от итальянского берега, на «Мендации», координатор Ноултон молча наблюдал за тем, как шеф расхаживает по тесной кабинке, словно зверь в клетке. После разговора по телефону шеф о чем-то напряженно думал, и Ноултон знал, что в такие минуты его лучше не трогать.

Наконец шеф заговорил, причем таким встревоженным тоном, какой Ноултону редко доводилось слышать.

– У нас нет выхода. Мы должны показать это видео доктору Элизабет Сински.

Ноултон, хоть и старался не выдать удивления, так и застыл в своем кресле. Этой седой ведьме? От которой мы весь год прятали Зобриста?

– Хорошо, сэр. Попробую послать ей по электронной почте.

– Боже упаси. Утечка – и разойдется по Сети. Будет массовая истерия. Я хочу, чтобы вы в кратчайший срок доставили Сински к нам на борт.

Ноултон смотрел на него в изумлении. Он хочет, чтобы директора ВОЗ привезли на «Мендаций»?

– Сэр, такое нарушение нашего режима секретности… мы подвергаем себя…

– Выполняйте, Ноултон! НЕМЕДЛЕННО!

Глава 66

ФС-2080 поворачивается к окну стремительно мчащегося «Фреччардженто» и смотрит на отражение Лэнгдона в стекле. Профессор все еще бьется над загадкой, которую оставил на посмертной маске Бертран Зобрист.

Бертран, думает ФС-2080. Как мне жить без него?

Боль утраты нисколько не притупилась. Вечер их первой встречи до сих пор казался волшебным сном.

Чикаго. Метель…

Январь, шесть лет назад… а кажется, это было вчера. Пробираюсь по сугробам вдоль продуваемой ветром Великолепной мили [45] , пряча голову в воротник от слепящего снега. Твержу себе, что ни холод, ни ветер не остановят меня на моем пути. Сегодня вечером я могу услышать великого Бертрана Зобриста… живьем.

Я читаю все, что написано этим человеком, и я из тех пятисот счастливцев, кому удалось добыть билет на его выступление.

Но когда я вхожу в зал, окоченев от ветра, меня охватывает паника: зал почти пуст. Выступление отменили? Город парализован метелью… Неужели и Зобристу она помешала прийти?

Но вот и он сам.

Высокая стройная фигура появляется на сцене.

Он высок… очень высок… с живыми зелеными глазами, глубина которых, кажется, хранит в себе все тайны мира. Он окидывает взглядом пустой зал – всего десяток стойких поклонников, – и мне стыдно, что зал почти пуст.

Это Бертран Зобрист!

Ужасные мгновения тишины – он смотрит на нас строгим взглядом.

И вдруг разражается смехом, в глазах – блеск. «К чертям пустую аудиторию! – провозглашает он. – Мой отель рядом. Идемте в бар!»

Радостные восклицания, и наша маленькая компания переходит в бар соседнего отеля. Мы усаживаемся за отдельный столик, заказываем напитки. Зобрист услаждает нас рассказами о своих исследованиях, о прославивших его открытиях, делится мыслями о будущем генной инженерии. Пустые бокалы сменяются полными, Зобрист сворачивает на другую тему – его увлечение философией трансгуманизма.

«Я убежден, что в трансгуманизме единственная надежда человечества уцелеть в долгой перспективе, – возвещает он, расстегивая рубашку, чтобы продемонстрировать цепочку «H+», вытатуированных на плече. – Как видите, я привержен ему всецело».

У меня такое ощущение, точно я на аудиенции у рок-звезды. Кто бы мог подумать, что у прославленного «гения генетики» столько обаяния, такая харизма. Всякий раз, когда он смотрит на меня, его зеленые глаза зажигают во мне совершенно неожиданное чувство… глубокое сексуальное влечение.

Проходит час за часом, и наша группа редеет, гости, прощаясь, возвращаются к повседневной реальности. К полуночи я остаюсь с Бертраном Зобристом наедине. Голова слегка кружится от выпитого.

«Спасибо за этот вечер, – говорю я ему. – Вы изумительный учитель».

«Лесть? – Зобрист улыбается и наклоняется ко мне; наши ноги соприкоснулись. – С ней вы достигнете чего угодно».

Флирт явно неуместен, но за окнами пустого отеля снежная ночь, и ощущение такое, что весь мир замер.

«Как вы посмотрите? – говорит Зобрист. – По стаканчику перед сном в моем номере?»

Я застываю и выгляжу, наверное, так, как олень в лучах фар.

Глаза Зобриста тепло поблескивают.

«Позволите догадку? – шепчет он. – Вы ни разу не были со знаменитым мужчиной».

Я чувствую, что краснею, и стараюсь скрыть нахлынувшие эмоции – смущение, волнение, страх.

«Честно говоря, мне вообще не приходилось быть с мужчиной», – отвечаю я.

Зобрист улыбается и придвигается ближе.

«Не знаю, чего вы дожидались, но позвольте мне быть вашим первым».

В этот миг все оковы сексуальных страхов и разочарований детства спадают с меня… растворяются в снежной ночи.

Впервые в жизни вожделение во мне не подавлено стыдом.

Я хочу его.

Десятью минутами позже мы у Зобриста в номере, голые, обнимаем друг друга. Зобрист не торопится, его терпеливые руки рождают неизведанные ощущения в моем неопытном теле.

Это мой выбор. Он меня не принуждал.

В объятиях Зобриста мне кажется, что все в мире правильно. Я лежу с ним, смотрю на снежную ночь за окном и знаю, что буду следовать за этим человеком повсюду.

Поезд «Фреччардженто» замедлил ход, и ФС-2080 возвращается из блаженного забытья в безрадостную действительность.

Бертран… тебя больше нет.

Их первая ночь была первым шагом в невероятном странствии.

Он стал не только моим любовником. Он стал моим учителем.

– Мост Либерта, – говорит Лэнгдон. – Мы почти на месте.

ФС-2080 печально смотрит на воду Венецианской лагуны. Однажды они плыли здесь с Бертраном… но мирную картину вытесняет ужасное воспоминание недельной давности.

С нами не было никого, когда он бросился с башни Бадия.

Последними глазами, которые он увидел в жизни, были мои глаза.

Глава 67

«Сайтейшн Excel» компании NetJet взлетел с аэродрома Тассиньяно, круто набрал высоту, пробившись сквозь зону сильной турбулентности, и взял курс на Венецию. Доктор Элизабет Сински почти не заметила тряского взлета; она рассеянно поглаживала свой амулет и смотрела в пустое пространство за иллюминатором.

Ей наконец перестали делать инъекции, и сознание несколько прояснилось. Агент Брюдер молча сидел рядом и, видимо, размышлял над неожиданным поворотом событий.

Все у нас шиворот-навыворот, думала она и не могла найти объяснения произошедшему.

Тридцать минут назад они примчались на маленький аэродром, чтобы перехватить Лэнгдона, который должен был в это время садиться в специально заказанный самолет. Но вместо профессора они увидели праздно стоящий «Сайтейшн Excel» и двух пилотов, которые расхаживали по взлетной полосе, то и дело поглядывая на часы.