Лэнгдон глубоко вздохнул и посмотрел на суда на Босфоре: его самого точно несли куда-то морские волны. Сирены приблизились, их вой шел уже от пристани, и Лэнгдон почувствовал, что время на исходе.

– Самое страшное, – сказала Сиена, – не то, что Инферно вызывает бесплодие, а то, какие возможности этот вирус открывает. Вирусный вектор, распространяющийся воздушно-капельным путем, – это квантовый скачок, достижение, намного опережающее свое время. Бертран внезапно вывел нас из темных веков генной инженерии и отправил прямиком в будущее. Он подарил человечеству доступ к процессу эволюции, предоставил ему возможность работать над своими видовыми свойствами, так сказать, широкими мазками. И открыл этим ящик Пандоры. Бертран создал ключ к изменению нашей природы… и если этот ключ попадет не в те руки – помоги нам, Господи. Эту технологию нельзя было разрабатывать. Как только я прочла письмо, где Бертран объяснил, как он достиг своей цели, я сожгла его. И твердо решила найти этот вирус и уничтожить целиком и полностью.

– Ничего не понимаю! – Лэнгдон еле сдерживал гнев. – Если вы хотели уничтожить вирус, почему не сотрудничали с доктором Сински и ВОЗ? Почему не обратились в американские центры контроля? Или еще куда-нибудь?

– Да вы шутите! Государственные организации ни в коем случае нельзя допускать к таким технологиям! Подумайте сами, Роберт. На протяжении всей нашей истории все прорывные технологии, которые создала человеческая мысль, от простого огня до атомной энергии, использовались в военных целях, и почти всегда к этому прикладывали руку государственные власти. Откуда, по-вашему, взялось биологическое оружие? Его источник – исследования, которые велись в таких местах, как ВОЗ и центры контроля. Технология Бертрана – генетический вирусный вектор, заражающий огромные массы людей, – самое мощное оружие, что когда-либо создавалось. Она прокладывает путь к таким ужасам, каких мы и представить себе не можем, включая адресное биологическое оружие. Вообразите патоген, атакующий только тех, чей генетический код содержит определенные этнические маркеры. Это будет широкомасштабная этническая чистка на генетическом уровне!

– Я понимаю ваши тревоги, Сиена, очень даже понимаю, но ведь эта технология может работать и на пользу людям. Разве это открытие не дар небес для генетической медицины? Не исключено, что с его помощью можно было бы делать прививки всему населению Земли.

– Теоретически – да, но, к несчастью, мой опыт заставляет меня ждать худшего от любых властей.

Издалека до Лэнгдона донесся рокот вертолета. Он посмотрел через ветви деревьев на небо над Рынком специй и увидел огни летательного аппарата, который, огибая холм, быстро двигался к пристани.

Сиена напряглась.

– Мне надо уходить, – сказала она, вставая, и бросила взгляд на запад – в сторону моста Ататюрка. – Думаю, смогу перебраться через мост пешком, а на том берегу…

– Вы останетесь здесь, Сиена! – отрезал Лэнгдон.

– Роберт, я вернулась потому, что должна была с вами объясниться. И я это сделала.

– Нет, Сиена, – возразил Лэнгдон. – Вы вернулись потому, что всю жизнь были в бегах, а теперь поняли, что так продолжаться не может.

Сиена съежилась от этих слов.

– Разве у меня есть выбор? – спросила она, наблюдая, как вертолет прочесывает залив прожектором. – Найдут – тут же посадят.

– Вы не сделали ничего плохого, Сиена. Не вы создали этот вирус… и не вы его выпустили.

– Да, но я всячески старалась помешать Всемирной организации здравоохранения его найти. Если меня не упрячут в турецкую тюрьму, я предстану перед каким-нибудь международным трибуналом по обвинению в биотерроризме.

Треск вертолета стал громче, и Лэнгдон поглядел в сторону пристани. Вертолет завис на месте, винт рассекал воздух, прожектор шарил по воде.

Сиена, казалось, готова была броситься бежать в любую секунду.

– Послушайте меня, пожалуйста, – мягко промолвил Лэнгдон. – Я понимаю, вы очень много пережили, вы страшно напуганы, но постарайтесь взглянуть на вещи шире. Этот вирус сотворил Бертран. Вы пытались помешать ему распространиться.

– Но мне не удалось.

– Да, и теперь, когда все заражены, биологам и медикам нужно понять, что он собой представляет в точности. Вы единственный человек, который хоть что-то о нем знает. Может быть, есть возможность его нейтрализовать… или выработать какие-то упредительные меры. – Лэнгдон буравил ее взглядом. – Сиена, мир должен узнать то, что знаете вы. Вам нельзя просто взять и исчезнуть.

Сиену била крупная дрожь – она из последних сил сдерживала тоску и тревогу, готовые излиться широким потоком.

– Роберт, я… я не знаю, что делать. Я даже не знаю теперь, кто я такая. Посмотрите на меня. – Она провела рукой по безволосой голове. – Я превратилась в чудовище. Как я смогу взглянуть людям в глаза…

Лэнгдон шагнул к ней и обнял ее. Он чувствовал, что она вся дрожит, чувствовал, какая она хрупкая. Он ласково зашептал ей на ухо:

– Сиена, я знаю, что вы хотите убежать, но я вам не позволю. Рано или поздно вам надо научиться кому-то доверять.

– Не могу… – Она рыдала. – Не знаю, как этому научиться…

Лэнгдон обнял ее крепче.

– Начните с малого. Сделайте первый маленький шажок. Доверьтесь мне.

Глава 100

Шеф, сидевший в транспортном самолете «C-130» без окон, вздрогнул от резкого стука чего-то металлического по фюзеляжу. Снаружи кто-то колотил по крышке люка рукояткой пистолета, требуя, чтобы его впустили.

– Всем оставаться на местах, – распорядился пилот «C-130», направляясь к люку. – Это турецкая полиция. Только что подъехали.

Шеф и Феррис обменялись быстрыми взглядами.

По шквалу панических возгласов из уст сотрудников ВОЗ на борту шеф уже понял, что локализация не удалась. Зобрист осуществил свой план, думал он. И моя компания ему в этом поспособствовала.

Из-за люка послышались властные голоса мужчин, что-то кричавших по-турецки.

Шеф вскочил на ноги.

– Не открывайте им! – потребовал он.

Пилот резко остановился и уставился на шефа:

– Это еще почему?

– ВОЗ – организация, оказывающая международную помощь, – ответил шеф, – а этот самолет – суверенная территория!

Пилот покачал головой:

– Нет, сэр, этот самолет стоит в турецком аэропорту, и, пока он не покинет турецкое воздушное пространство, в нем действуют законы Турции.

Пилот прошел к выходу и откинул люк. В самолет заглянули два человека в форме. Взгляды, которыми они окинули салон, были холодными, суровыми.

– Кто командир воздушного судна? – спросил один из них с сильным акцентом.

– Я, – отозвался пилот.

Полицейский протянул ему два листа бумаги.

– Ордеры на арест. Эти два пассажира должны пройти с нами.

Пилот пробежал глазами ордеры и посмотрел на шефа и Ферриса.

– Позвоните доктору Сински, – сказал шеф пилоту из ВОЗ. – Мы участники международной чрезвычайной операции.

Один из полицейских посмотрел на шефа с нескрываемой насмешкой.

– Доктору Элизабет Сински? Директору Всемирной организации здравоохранения? Так ведь она-то и санкционировала ваш арест.

– Этого не может быть, – возразил шеф. – Мы с мистером Феррисом прилетели в Турцию, чтобы помогать доктору Сински.

– Значит, вы плохо ей помогаете, – сказал второй полицейский. – Доктор Сински связалась с нами и указала на вас двоих как на участников биотеррористического заговора на территории Турции. – Он достал наручники. – К следователю на допрос.

– Требую адвоката! – закричал шеф.

Через несколько секунд они с Феррисом были уже в наручниках. Их насильно вывели из самолета и грубо затолкали на заднее сиденье черного седана. Машина рванулась с места, пересекла предангарную площадку и направилась в дальний угол аэропорта, где в заборе из металлической сетки была заранее проделана брешь, чтобы она могла проехать. За забором седан какое-то время прыгал по ухабам среди мусора и пришедшей в негодность авиационной техники и наконец остановился у старого производственного здания.