– Как будто старинный, – прошептала Сиена. – Может быть, это…

– Цилиндрическая печать, – сказал Лэнгдон, наконец-то вздохнув свободнее.

Изобретенные шумерами в середине четвертого тысячелетия до нашей эры, цилиндрические печати работали по принципу, известному в современной полиграфии как «интаглио». Каждая такая печать украшалась декоративными изображениями и имела продольное осевое отверстие, куда вставлялась специальная палочка. Благодаря этому ее можно было прокатывать по влажной глине, как современный малярный валик, в результате чего на мягком материале оставались повторяющиеся оттиски из символов, картинок или текстов.

Печать, которую Лэнгдон держал в руках, выглядела чрезвычайно древней и ценной, однако он совершенно не понимал, зачем кому-то понадобилось запирать ее в титановой капсуле, словно биологическое оружие.

Бережно поворачивая печать и рассматривая ее со всех сторон, Лэнгдон увидел, что на ней вырезано на редкость жуткое изображение – рогатый Дьявол с тремя головами пожирает одновременно троих человек, по одному на каждую пасть.

Очень мило.

Лэнгдон перевел взгляд на семь букв под картинкой. Как любой текст для оттиска, они были нанесены на поверхность костяного валика в зеркальном отображении, но Лэнгдон без труда прочел выведенное изящным почерком слово: SALIGIA.

Сиена прищурилась, разбирая надпись.

– Saligia?

Когда она произнесла это слово вслух, по спине у Лэнгдона пробежал холодок.

– Да, – кивнул он. – Это латинский акроним, придуманный ватиканскими священниками в Средние века, чтобы напоминать христианам о семи смертных грехах. Он состоит из начальных букв их латинских названий: superbia, avaritia, luxuria, invidia, gula, ira и acedia.

Сиена нахмурилась.

– Гордыня, алчность, похоть, зависть, чревоугодие, гнев и лень.

Этого Лэнгдон от нее не ожидал.

– Вы знаете латынь!

– Меня воспитывали католичкой. Уж я-то знаю, что такое грех.

Выдавив из себя улыбку, Лэнгдон снова переключился на печать. Почему ее заперли в биокапсуле? Какую опасность она может в себе таить?

– Я думала, это слоновая кость, – сказала Сиена. – Но нет, она сделана из обычной. – Она подвинула печать так, чтобы на нее падал солнечный свет, и указала на трещинки, покрывающие ее поверхность. – На слоновой кости образуется сеточка из полупрозрачных прожилок, а на обычной – узор из параллельных полосок с темными рябинками.

Лэнгдон бережно поднял печать и внимательно изучил рисунок на ней. На подлинных шумерских печатях вырезались примитивные фигурки и клинописные значки. Здесь же резьба была гораздо сложнее – средневековая, как предположил Лэнгдон. Вдобавок в этой картинке просматривалась тревожная связь с его галлюцинациями.

Сиена наблюдала за ним с заметным волнением.

– Ну что?

– Известный сюжет, – мрачно сказал Лэнгдон. – Видите, Дьявол с тремя головами пожирает людей? Это обычный для Средневековья образ – картина, которая ассоциировалась с Черной Смертью. Три ненасытные пасти терзают своих жертв так же свирепо, как чума расправлялась с европейским населением.

Сиена с опаской посмотрела на эмблему биологической угрозы.

Лэнгдону очень не нравилось, что тема чумы всплывает сегодня утром как-то уж чересчур часто, поэтому он признал ее очередное появление с явной неохотой.

– Saligia означает коллективные грехи всего человечества… которые, согласно средневековому религиозному учению…

– …и привели к тому, что Господь покарал мир Черной Смертью, – закончила его мысль Сиена.

– Да. – Лэнгдон помедлил, на мгновение потеряв нить своих рассуждений. Он только что заметил одну особенность костяного цилиндрика, показавшуюся ему странной. Сквозь обычную цилиндрическую печать можно было посмотреть, как в подзорную трубу, но в этом случае у него ничего не получилось. В этот цилиндр что-то вставлено. Торец печати блеснул под упавшим на него лучом света.

– Там что-то есть, – сказал Лэнгдон. – Как будто стекло. – Он перевернул цилиндрик, чтобы взглянуть на другой его конец, и услышал, как по всей его длине что-то прокатилось, точно внутри был спрятан шарик.

Лэнгдон замер и услышал, как Сиена рядом тихонько ахнула.

Что это было, черт возьми?!

– Вы слышали этот звук? – прошептала Сиена.

Лэнгдон кивнул и осторожно заглянул в торец цилиндра.

– Отверстие закрыто… похоже, чем-то металлическим. Может быть, это крышечка пробирки?

Сиена отшатнулась.

– Мы, случайно… ничего не разбили?

– Нет, вряд ли.

Он аккуратно наклонил печать еще раз, чтобы снова проверить стеклянный конец, и внутри опять что-то перекатилось. Через секунду со стеклышком в торце цилиндра произошло нечто совершенно неожиданное.

Оно слабо засветилось.

Глаза Сиены расширились от ужаса.

– Стойте, Роберт! Не шевелитесь!

Глава 14

Лэнгдон застыл в абсолютной неподвижности, держа цилиндрик на весу и стараясь, чтобы он даже не шелохнулся. Без сомнения, стеклышко в торце испускало свет… словно они потревожили что-то внутри.

Однако этот свет очень быстро снова померк.

Взволнованно дыша, Сиена шагнула ближе. Она наклонилась над костяной трубочкой и пристально всмотрелась в темный стеклянный кружок.

– Поверните опять, – прошептала она. – Только медленно.

Лэнгдон бережно перевернул трубочку вверх ногами. Маленький предмет внутри ее снова прокатился из конца в конец и остановился.

– Давайте еще, – попросила она. – Осторожно.

Лэнгдон выполнил ее просьбу, и они опять услышали тот же характерный звук. Однако на этот раз стеклышко опять еле заметно засветилось и через миг погасло.

– Очевидно, это пробирка, – заявила Сиена. – А внутри шарик для взбалтывания.

Лэнгдон знал, что в баллончики-распылители с краской действительно иногда кладут шарики: если такой баллончик встряхнуть, его содержимое лучше перемешивается.

– Возможно, там какое-то фосфоресцирующее химическое соединение, – продолжала Сиена, – или биолюминесцентный организм, который светится, когда его стимулируют.

У Лэнгдона были другие идеи. Хотя ему доводилось пользоваться химическими фонарями и даже наблюдать свечение био-люминесцентного планктона во взбаламученной судном воде, он был почти уверен, что цилиндрик в его руке не имеет к этим феноменам никакого отношения. Он легонько повернул трубочку еще несколько раз, а когда она снова разгорелась, направил ее светящийся кончик на свою ладонь. Как он и ожидал, на его коже появился слабый красноватый отблеск.

Приятно убедиться, что даже люди с IQ за двести иногда ошибаются.

– Смотрите, – сказал Лэнгдон и принялся энергично трясти трубочку. Предмет внутри гремел, катаясь все быстрее и быстрее.

Сиена отскочила назад.

– Что вы делаете?!

Продолжая трясти трубочку, Лэнгдон подошел к выключателю и нажал его. Кухня погрузилась в относительную темноту.

– Нет там никакой пробирки, – сказал он, по-прежнему тряся трубочку изо всех сил. – Это Фарадеева указка.

Один из учеников Лэнгдона как-то подарил ему подобную штучку – лазерную указку для преподавателей, которым не нравится постоянно менять батарейки и не жалко несколько раз встряхнуть устройство, чтобы преобразовать свою собственную кинетическую энергию в необходимую порцию электричества. Когда такую указку приводят в движение, металлический шарик внутри ее скользит туда-сюда по ряду маленьких лопастей и заряжает крошечный генератор. Очевидно, кто-то решил засунуть Фарадееву указку в пустую костяную трубку, украшенную резьбой, – иначе говоря, одеть в древний панцирь современную электрическую игрушку.

Кончик указки в руке Лэнгдона уже разгорелся как следует, и он невесело ухмыльнулся Сиене:

– Кино начинается!

Он направил указку в костяном футляре на голый участок кухонной стены. Когда стена осветилась, Сиена тихонько ахнула. Однако самого Лэнгдона увиденное изумило еще больше – настолько, что он невольно отпрянул.