Ноултон живо нагнулся, достал красную флешку и вставил в свой компьютер, чтобы показать шефу. Дикое девятиминутное послание Зобриста не отпускало координатора, и ему ужасно хотелось увидеть его еще и чужими глазами.
Тогда это свалится с моих плеч.
Затаив дыхание, он пустил запись.
Экран потемнел, потом кабинку наполнил тихий плеск воды. Камера начала двигаться в красноватой мгле подземной полости, и хотя шеф внешне никак не реагировал, Ноултон чувствовал, что он и недоумевает, и встревожен.
Камера перестала двигаться вперед и нацелилась вниз, на поверхность воды, затем погрузилась на метр или два и показала полированную титановую пластинку, привинченную ко дну.
В ЭТОМ МЕСТЕ И В ЭТОТ ДЕНЬ
МИР ИЗМЕНИЛСЯ НАВСЕГДА
Шеф почти незаметно вздрогнул.
– Завтра, – прошептал он, взглянув на дату. – А знаем ли мы, где «это место»?
Ноултон помотал головой.
Камера переместилась налево и показала погруженный в воду пластиковый мешок со студенистым желтовато-коричневым содержимым.
– Что это, черт побери? – Шеф придвинул кресло и вглядывался в слегка волнующийся пузырь, похожий на воздушный шарик, привязанный ко дну.
Фильм продолжался; в кабинке повисла напряженная тишина. Вскоре экран потемнел, на стене пещеры появилась странная тень с птичьим носом и завела туманную речь:
Я Тень…
Загнанный под землю, я вынужден обращаться к миру из ее глубин, из мрачной пещеры, где плещут кроваво-красные воды озера, не отражающего светил.
Но это мой рай… идеальная утроба для моего хрупкого детища.
Инферно.
Шеф повернулся к Ноултону:
– Инферно?
Тот пожал плечами.
– Я же говорю: от этого мороз по коже.
Шеф напряженно вглядывался в экран.
Носатая тень продолжала говорить еще несколько минут; она говорила о моровых язвах, о необходимой чистке населения, о собственной грядущей славе, войне с невежественными врагами, чинившими бесконечные препятствия, и о горстке верных последователей, которые понимают, что только решительными действиями можно спасти планету.
Из-за чего идет война, Ноултон не знал, но с самого утра задавался вопросом: правильную ли сторону занял в ней Консорциум? Голос продолжал:
Я выковал орудие спасения, но наградой за мои труды – не лавры и не фанфары, а угрозы меня убить.
Смерти я не страшусь… ибо смерть превращает провидца в мученика… воплощает благородные идеи в мощные движения.
Иисус, Сократ, Мартин Лютер Кинг.
Скоро я стану с ними в один ряд.
Шедевр, который я создал, – творение самого Бога… Того, кто одарил меня умом, вооружил знаниями и вдохнул мужество, необходимое для того, чтоб выковать такое орудие.
И день уже близок.
Инферно спит рядом со мной и скоро вырвется из водного чрева… под пристальным взором хтонического чудища и всех его фурий.
При всей доблести моих деяний я, как и вы, не чужд Греху. И я повинен в самом черном из семи – в этом соблазне одиноких, которого столь немногим удалось избежать.
Гордыня.
Записав это послание, я уступил его черной тяге, страстному желанию оповестить мир о моем создании.
Пусть знает мир.
Человечество должно знать источник своего спасения… имя того, кто навеки запечатал зияющую пасть ада.
С каждым часом исход все определеннее. Математика, неумолимая, как закон всемирного тяготения, не признает сделок. То же экспоненциальное умножение жизни, которое почти убило человеческий род, теперь спасет его. Красота живого организма – будь он благом или злом – в том, что он подчиняется велению Божьему, единому для всех.
Плодитесь и умножайтесь.
И я пустил огонь… навстречу огню.
– Довольно.
Ноултон едва расслышал голос шефа.
– Сэр?
– Остановите видео.
Ноултон поставил на паузу.
– Сэр, самая страшная часть – как раз конец записи.
– Я увидел достаточно. – У шефа был больной вид. Он несколько раз прошелся по кабинке и вдруг повернулся к Ноултону. – Мы должны связаться с ФС-2080.
Ноултон задумался: тут были определенные сложности. ФС-2080 было кодовым именем одного из самых надежных агентов шефа во внешнем мире – именно он рекомендовал Консорциуму Зобриста как клиента. В эту минуту шеф, несомненно, клял себя за то, что положился на мнение ФС-2080; работа с Бертраном Зобристом внесла хаос в тонко отлаженную структуру Консорциума.
Первопричина этого кризиса – ФС-2080.
Все удлиняющаяся цепь тяжелых неудач, связанных с Зобристом, вызывала уже опасения за судьбу не только Консорциума, но, возможно… всего человечества.
– Необходимо выяснить истинные намерения Зобриста, – сказал шеф. – Я хочу точно знать, что он там разработал и реальна ли эта угроза.
Ноултон знал, что если кто и может ответить на эти вопросы, то только ФС-2080. Кто мог лучше знать Бертрана Зобриста? А Консорциуму пора нарушить протокол и выяснить, какого рода безумное предприятие поддерживал он по неведению весь последний год.
Ноултон обдумывал возможные последствия прямого обращения к ФС-2080. Само восстановление прямого контакта было чревато определенным риском.
– Сэр, если мы свяжемся с ФС-2080, – сказал он, – нам придется проявить в вопросах некоторую деликатность.
В глазах шефа вспыхнул гнев. Он вынул мобильный телефон.
– Нам теперь не до деликатностей.
Сидя с двумя спутниками в отдельном купе «Фреччардженто», человек в галстуке с «огурцами» и стильных очках изо всех сил старался не чесать сыпь, зудевшую все сильнее. Боль в груди тоже как будто усилилась.
Когда поезд наконец вырвался из туннеля, он посмотрел на Лэнгдона – тот, видимо, пребывал в глубоком раздумье и только сейчас открыл глаза. Сиена, сидевшая рядом с ним, посмотрела на мобильный телефон, который лежал на столе без дела: в туннеле сигнала, естественно, не было.
Она хотела продолжить поиски в Интернете, но не успела даже протянуть к телефону руку, как он завибрировал и отрывисто забибикал.
Узнав звонок, Феррис сразу схватил телефон, взглянул на осветившийся экран и встал.
– Извините, – сказал он, постаравшись скрыть удивление. – Мать прихварывает. Надо ответить.
Сиена и Лэнгдон понимающе кивнули, а он быстро вышел в проход и направился к ближайшему туалету.
Там он запер дверь и принял звонок.
– Алло?
В телефоне прозвучал мрачный голос:
– Говорит шеф.
Глава 65
Туалет во «Фреччардженто» был не больше, чем в авиалайнере – только-только повернуться. Феррис закончил разговор с шефом и опустил телефон в карман.
Земля уходит из-под ног, подумал он. Вся картина мгновенно изменилась, ему нужно было сориентироваться, и на это ушло некоторое время.
Мои друзья – теперь мои враги.
Он приспустил галстук и посмотрел на свое воспаленное лицо в зеркале. Оно выглядело хуже, чем он думал. Но по сравнению с болью в груди это его мало беспокоило.
Он нерешительно расстегнул несколько пуговиц и раскрыл рубашку.
Заставил себя поглядеть в зеркало и рассмотрел голую грудь.
Господи.
Темное пятно увеличилось.
Кожа в середине груди была иссиня-черного цвета. Пятно, прежде размером с мяч для гольфа, теперь было величиной с апельсин. Он легонько тронул болезненное место и передернулся.
Он торопливо застегнул рубашку. Только бы хватило сил сделать то, что должен сделать. Следующий час будет решающим, подумал он. Требуется целый ряд тонких маневров.
Он закрыл глаза, сосредоточился и прокрутил в уме свои дальнейшие действия.
Мои друзья стали врагами, снова подумал он.
Преодолевая боль, он сделал несколько глубоких вздохов, чтобы успокоить нервы. Ты годами обманывал людей, напомнил он себе. Это ты умеешь.
Теперь он был готов вновь предстать перед Лэнгдоном и Сиеной.